LACRIMOSA: Интервью с Тило Вольфом (2005)
Последний год для Тило Вольфа стал весьма плодотворным - сначала он удивил весь мир своим электронным проектом Snake Skin, а теперь выпускает новый альбом Lacrimosa!
Новый опус мастеров симфо-готики называется Lichtgestalt, он выдержан в классических традициях Lacrimosa и оснащён чёрно-белой обложкой с изображением загадочного крылатого мужика. А о том, что всё это значит, рассказывает, - внимание! - сам мэтр, оказавшийся, кстати,весьма словоохотливым собеседником!
RO: Я полагаю, что ты уже устал от подобных вопросов, но, поверь, я должен спросить тебя об этом. Расскажи о главной идее нового альбома, о его концепции, если таковая присутствует. Какой смысл ты вкладываешь в слово Lichtgestalt?
ТВ: Думаю, за этим действительно стоит концепция, и эта концепция - любовь, и как в своей жизни я стал и другом, и врагом любовных эмоций. Все чувства, которые вырастают из моего понимания любви, все эмоции, которые у меня есть - это главное.
RO: Любовь для тебя - вечная тема...
ТВ: Абсолютно, абсолютно! Я писал много песен о любви, но она никогда не становилась темой целого альбома. И название альбома тоже связано именно с этой темой. Lichtgestalt значит создание света, света в смысле любви, жизни, силы. Такая личность может дать всё это, но также может и забрать это у близких ей людей. Это как позитивная и негативная стороны любви. И Lichtgestalt ... Любовь, о которой мы говорим - чистое и прекрасное чувство, но оно также может принести нам самые ужасные и отвратительные эмоции в жизни. Это как худшее и лучшее из того, что может с нами произойти.
RO: Если этот альбом о любви, кто этот крылатый человек на обложке?
ТВ: На самом деле это арлекин, на сей раз без своего костюма, который он оставил на картине с обратной стороны альбома. Он отражает суть Lacrimosa - развивается музыка, развивается и он сам. В этот раз у него есть крылья, являющиеся символом любви. Но эта любовь потеряла красоту - люди уже не могут любить так, как это может делать он. Поэтому за его спиной крылья летучей мыши, а не ангела - он всё ещё может летать, а мы всё ещё можем любить, и он сидит на вершине горы. Я не знал, как продолжится история Echos, в каком направлении пойдёт корабль (корабль был изображён на обложке альбома Echos - B.3.). И теперь, после завершения работы над этим альбомом я осознал, что поднялся на вершину и оказался в месте, полном света. Я имею в виду, что между этими двумя альбомами Lacrimosa сделала огромный шаг в развитии. Думаю, новый альбом очень эмоционален, в нём много сильных и чистых моментов, - как сурова и чиста местность на картине. Высокая гора показывает динамику музыки в очень, как мне кажется, красивом ключе.
RO: В прошлом ты использовал один приём, когда первая песня нового альбома являлась логическим продолжением последней песни альбома предыдущего. Der Morgen Danach, первая вещь с Fasade, продолжает тему, затронутую на Am Ende Stehe Wir Zwei, последней песни альбома Elodia, который, в свою очередь, является развитием предшествующего ему Stille. Делал ли ты что-либо подобное сейчас?
ТВ: Абсолютно. Echos - что-то вроде вопроса, который остался открытым; там нет ответа; где кончается поиск, куда он дальше идет. И Sapphire, первая песня нового альбома, отвечает на этот вопрос, как в словах, так и в музыке. Вот почему мы на сей раз не стали выпускать сингл до того, как выйдет альбом - я хотел, чтобы аудитория услышала Sapphire - песню, открывающую альбом, - как первую песню со времён Echos, а не сингл, взятый из середины альбома. Таким образом, все смогут почувствовать это развитие от Echos к Lichtgestalt. Никогда прежде связь между альбомами не была настолько сильной.
RO: Lichtgestalt - продолжение Echos, который, в свою очередь, стал продолжением Elodia, сама Elodia продолжает Fasade... Создаётся впечатление, что ты специально показываешь преемственность своего творческого пути от альбома к альбому.
ТВ: Ну, это просто так получается, потому что моя музыка и мои стихи - это нечто вроде дневника. Я сочиняю музыку согласно движениям моей души. Я развиваюсь как личность, и так же развивается музыка. Это происходит естественным путём; и, да, это как одна история, история моей жизни, история моих эмоций.
RO: А с каким оркестром вы работали над Lichtgestalt?
ТВ: В этот раз мы впервые работали с русским оркестром из Минска. Это действительно был наш первый опыт работы с русскими музыкантами. До этого у нас был один русский скрипач, но он уже много лет живёт в Германии. А тут мы по-настоящему работали именно с русским оркестром, и Lichtgestalt теперь вполне может быть назван русским альбомом Lacrimosa.
RO: Не мог бы ты более подробно рассказать о вашей работе с нашими музыкантами?
ТВ: Я узнал от Виктора Смольского (русский гитарист немецкого состава Rage -В.З.), что существует оркестр, который до этого пару раз работал с разными группами и, главное, имеет опыт в этой области, потому что это всегда очень трудно - начинать работу с новым оркестром, искать способ объяснить и перевести им нашу музыку и то, что мы хотим выразить. Виктор приехал в Гамбург, где мы писали альбом, я показал ему свои аранжировки, партитуры и дал необходимые разъяснения. Он взял всё это, встретился с музыкантами, подробно объяснил, что именно я хочу сделать. Затем они сделали запись, послали мне файлы, я их прослушал, мы внесли кое-какие изменения. Это был очень плодотворный процесс, потому что они знали, к чему всё это, знали, что это именно рок-продукция. Многие из них общались с Виктором, который был им знаком по предыдущим записям. В общем, у меня был оркестр, который прекрасно знал своё дело, непонимание отсутствовало. Я очень счастлив и доволен результатом этой работы.
RO: А что вдохновило тебя спеть на первой песне с Lichtgestalt скримингом?
ТВ: Я слушаю много разной музыки, помимо прочего, то, что было сделано в ранних девяностых, в том числе и дэт-метал. Я использовал нечто подобное в песнях, подобных Copycat, и для той идеи, которую я хочу выразить, я нахожу такой тип вокала очень важной частью. И, думаю, для выражения своего настроения также очень важно использовать разные способы пения: иногда я пою очень высоко и мягко, иногда очень грубо, иногда очень низко. У меня есть множество разных вариаций для моего голоса, что делает для меня возможным выражать свои чувства разным способом. И, конечно, в первой песне очень хорошо слышится и чувствуется, как голос следует за эмоциональным развитием песни.
RO: Combichrist и Kiew делали ремиксы для Snake Skin, Samael и Atrocity в разное время делали ремиксы для Lacrimosa. Нет ли у тебя предложений от каких-нибудь групп насчёт ремиксов на новые вещи?
ТВ: Пока нет. Я ещё не спрашивал музыкантов других групп, не хотят ли они сделать ремиксы. Но если мы выпустим в этом году сингл, то там, конечно же, будет одна группа, которая захочет сделать ремикс для Lacrimosa, и это Snake Skin, xa-xa!
RO: А что будет со Snake Skin? Есть ли у этого проекта перспективы на будущее, или это было нечто одноразовое?
ТВ: Нет, Snake Skin обязательно сделает что-то ещё. Я не знаю, когда я запишу новый альбом, но я запишу новый альбом, абсолютно точно.
RO: А почему ты поначалу скрывал тот факт, что Snake Skin является твоим сольным проектом?
ТВ: Потому что я хотел, чтобы люди услышали музыку и не заботились о моём имидже и о том, как я с этим связан. Многие люди, когда слышат имя Тило Вольф говорят либо: О, круто! Я куплю это, потому что мне нравится его музыка, либо, наоборот: Нет, он мне не нравится, я не буду это покупать, но никто из них при этом не слышит самой музыки! Я хотел, чтобы они сначала послушали музыку, а потом решили, будут ли они это покупать, или, наоборот, посмотрели буклет, увидели там меня и решили, что уже никогда этого не купят, ха-ха!
RO: Музыка Snake Skin кажется гораздо более тёмной и мрачной, чем творчество Lacrimosa. Какие эмоции ты хотел выразить этим проектом?
ТВ: Это самые глубокие и тёмные эмоции из всех, которые я ношу внутри себя. Snake Skin - очень резкий и, в некоторым смысле, радикальный проект. Мне не были нужны здесь те компромиссы, которые характерны для Lacrimosa. Разница в том, что когда я сочиняю для Lacrimosa, я делаю для песен множество аранжировок, и каждая композиция получается достаточно сложной. Это очень красиво и очень важно для Lacrimosa, но здесь мне хотелось другого - создать крайне минималистскую музыку, с очень прямолинейной и резкой атмосферой. Когда я пишу для Lacrimosa, я заглядываю в своё сердце как в нечто целое, а когда я писал для Snake Skin, я смотрел лишь в одну из частей собственного сердца. Это отражает лишь определённые эмоции вне равновесия с моими остальными чувствами, как это происходит в Lacrimosa.
RO: А как дела с Hall of Sermon? Подписывал ли ты в последнее время какие-нибудь интересные группы?
ТВ: Нет, мы больше не выпускаем другие группы. Проблема в том, что я создал Hall Of Sermon для того, чтобы дать группе лейбл, на котором не будет проблем с работой. Hall Of Sermon стремительно развивался, и я осознал, что у нас больше нет времени на все группы и их нужды. Мы вынуждены были принимать на работу всё больше и больше народу, в результате сложилась ситуация, когда на лейбле работало множество людей, у которых не было реального понимания того, что действительно нужно группам. С другой стороны, у меня больше не было времени для Lacrimosa, так что я решил сделать всё так, как было в самом начале, когда я решил, что, прежде всего, у меня должно быть время для Lacrimosa, и лишь потом - Hall Of Sermon. Всё, что я делаю на Hall of Sermon, делается для артистической свободы Lacrimosa, а не для того, чтобы сделать Hall of Sermon большим лейблом. Это действительно вопрос - если я продолжу с Hall of Sermon, я вынужден буду прекратить всю работу с Lacrimosa, a Hall of Sermon, должно быть, станет большим-большим андеграундным, готическим или металлическим лейблом. Я решил иначе - я продолжу с Lacrimosa, и Hall of Sermon останется саппорт-лейблом Lacrimosa и Snake Skin, конечно же, только для музыки, а не для бизнеса.
RO: Многие считают, что Lacrimosa несёт в себе сильное настроение эскапизма, ухода от реальности. Ты согласен с этим?
ТВ: Да. Прежде всего, искусство в любой форме - это всегда способ сбежать от реальности. С другой стороны, оно помогает приспособиться к реальности, даёт энергию, силу жить той жизнью, которой ты хочешь жить. Я думаю, искусство Lacrimosa прежде всего даёт людям силу жить в обществе, и даже изменять это общество в позитивном смысле.
RO: Каковы твои нынешние музыкальные предпочтения? Какие группы ты слушаешь сейчас, каких классических композиторов предпочитаешь?
ТВ: Я очень люблю композиторов эпохи барокко, романтики и классики, к примеру, Вивальди. Мне также нравится очень романтический композитор из Финляндии - Сибелиус, конечно, Моцарт - один из моих любимых. Из русских я люблю Рахманинова, он изумителен, также Чайковский - настоящий гений, великий композитор. Потом мне нравятся группы, такие, к примеру, как Muse, Radiohead, я также слушаю многих готических героев из восьмидесятых, многие металлические команды. Ко всему прочему, также люблю артистов типа Аланис Морисетт.
RO: Что касается готики... Что тебе нравится и не нравится в современной готической культуре?
ТВ: Мне нравится, что эта культура растёт и растёт, готику сейчас можно видеть по всему миру. Мне нравится разнообразие, множество сцен, стилей и направлений. С другой стороны, мне не нравится, что сцена больше не едина, особенно в таких странах, как Швейцария и Германия, где лежит пропасть между, к примеру, фэнами гитарного звука и фэнами электроники, и я думаю, что нам вновь надо объединятся. Мы должны осознать, что мы одна сцена, нам необходимо придерживаться терпимости, которая бы стала главным элементом этой сцены, как это было в восьмидесятые. Я видел, как развивалась эта сцена, развивалась всегда в лучшую сторону, и это очень важно для каждого, кто активно живёт этой сценой, - таким людям необходимо помогать сцене развиваться в отношении толерантности. К тому же, я не хочу, чтобы идеи андеграунда становились коммерческими, я не хочу, чтобы они были всего лишь трендом, на котором бы делали деньги большие компании и весь этот бизнес.
RO: В музыке Lacrimosa всегда было множество разносторонних влияний. Что ты думаешь, когда люди безоговорочно причисляют Lacrimosa к готике?
ТВ: Думаю, это неправильно, потому что они не осознают, что Lacrimosa, к примеру, первой сделала возможным появление в готической музыке классических инструментов. Lacrimosa была группой, которая начала с готик-метала, все те вещи, которые мы делали последние пятнадцать лет, демонстрируют совершенно нехарактерные для сцены влияния, и я, несомненно, понимаю, что Lacrimosa не может быть только готикой. Я помню, как делал Schakal, а позже альбом Inferno в девяностых, и тогда готы говорили мне, что это слишком тяжело, ни один гот не будет этого слушать, это слишком жёстко для данной сцены, а металлисты говорили, что это слишком мрачно; кто будет слушать такую мрачную музыку на метал-сцене? А теперь мы знаем, что это стало первым готик-метал альбомом. Думаю, это очень важно, - быть у сцены, - для каждого артиста. Конечно, я пришёл со сцены, и я живу на сцене, но я не могу безоговорочно следовать правилам сцены, потому что тогда я буду втиснут в рамки тех вещей, которые были созданы тридцать лет назад, и сцена при таких условиях больше не будет развиваться. Если мы будем делать ту же музыку, что делали первые готические команды, сцена перестанет существовать, потому что в ней не будет прогресса. Думаю, это очень важно для артиста - делать больше, чем то, что происходит на сцене, но при этом не забывать о корнях и всегда помнить, откуда ты пришёл.
RO: В одном из своих прошлых интервью ты сказал, что творческий процесс для тебя сугубо индивидуален. Можешь ли ты представить себя принимающим участие в коллективном творческом процессе?
ТВ: Я могу представить это, но только не в Lacrimosa. Мне бы понравилось делать что-то подобное, если это происходит в рамках другого проекта, но мне всегда будет нужна Lacrimosa, и то, как я работаю там сейчас. Если кто-то мне скажет, - конечно, никто не может сказать мне такого, - но если кто-то скажет мне, что Lacrimosa должна измениться и стать группой, где музыканты собираются на джем, и всё прочее в таком роде, мне это вряд ли понравится.
RO: Специальный готический вопрос. В какое время ты предпочитаешь писать музыку, днём или ночью?
ТВ: Конечно, ночью! Я действительно не могу писать в течение дня, я не могу сочинять, я не чувствую вдохновения!
RO: Многие люди считают, что в тёмное время суток все человеческие чувства обостряются...
ТВ: Абсолютно! К тому же важен тот факт, что ты живёшь днём, и целый день на тебя что-то влияет, тебя отвлекает слишком много вещей. И все чувства обретают правильное настроение лишь к вечеру. Таким образом, днём многие эмоции остаются незатронутыми, непробуждёнными. Но вечером и в ночное время они бодрствуют, они задействованы, твои чувства работают, и ты можешь писать, руководствуясь ими.
RO: В сознании людей ты создал образ самого себя как очень чувствительного человека. Считаешь ли ты, что чувствительность является определяющим качеством для художника?
ТВ: Абсолютно! Тебе нужна чувствительность, потому что ты должен чувствовать, понимать, что происходит внутри тебя. У каждой личности есть некая эмоциональная база, основанная на его характере. Характер полон определённых эмоциональных струн, и если у тебя нет необходимой чувствительности, чтобы их ощутить, если ты не понимаешь себя, если ты не знаешь, какие вопросы задать, если ты не стремишься всегда копнуть глубже, если ты лишён содержания и счастья, тогда, думаю, ничего не выйдет, особенно так, как я это понимаю. Я знаю одного художника, девушку, у неё совершенно иной подход к проблеме, но мне такого не понять.
RO: Вот ты тут о счастье говорил... По твоему мнению, может ли человек быть счастлив в этом мире, что значит для тебя счастье, и как ты понимаешь это слово?
ТВ: Если тебе кто-то нужен, ты боишься потерять его, наступает страх, зависимость. Счастье - это то, что ты несёшь внутри себя. Это основные чувства и эмоции, которые принадлежат лишь тебе, никому другому. Если ты одинок, то ты можешь нести это в своей душе. Даже если ты среди сотен людей, ты абсолютно одинок - вот это счастье, вот как я понимаю это слово.
RO: Ты работал с Милле Петроцца из Kreator над их альбомом Endorama. Как тебе это понравилось?
ТВ: Я нашёл это очень интересным, особенно потому, что это абсолютно другой стиль. И в процессе работы мы осознали, насколько похоже мы понимаем и воспринимаем множество вещей. Он мне нравится как человек, я уважаю его как музыканта, с ним было очень интересно работать, и я хочу поработать с ним вновь.
RO: Ко всему прочему, он сказал, что в один из дней этой работы вам удался весьма неспокойный вечер! Милле сказал, что обычно он так много не пьёт...
ТВ: Ну, да, ха-ха, было такое. В тот день они, кажется, снимали своё видео, и все там задержались допоздна, примерно до часу ночи. А потом, действительно, недурно расслабились, ха-ха!
RO: И, напоследок, пожелай что-нибудь своим российским фэнам.
ТВ: Я хочу поблагодарить нашу российскую аудиторию из самой глубины моего сердца за столь дружественное отношение к нам. Я хочу, чтобы российская аудитория знала - она великолепна, и мы очень хотим поскорее её увидеть. В этот раз мы прекрасно поработали с оркестром из России, и теперь желаем там побывать. У нас нет конкретных планов насчёт России, но мы ведём переговоры с промоутерами.
Владимир Зотов
Благодарим компанию Irond за помощь в организации этого интервью
Читайте далее: НОГУ СВЕЛО: Без приколов - интервью с группой (2001) NO RETURN: Интервью со Стивом Петитом (2003) НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС: Интервью с Вячеславом Бутусовым (1988) OASIS: Парни снова в городе - интервью с Ноэлем и Лиамом Галлахерами (2002) GODZ: История Эрика Мура OCTINOMOS: Интервью с Фредриком Содерлундом (1999) ONSLAUGHT: ONSLAUGHT - биография группы OUTSIDER: Интервью с Максом Качановым и Богданом Васильевым (декабрь 2002) Ozzy Osbourne: Ozzy Osbourne - биография PEARL JAM: PEARL JAM - биография группы GOREFEST: Интервью с Эдом Варби (2002) PESTILENCE: PESTILENCE Смерть от бубонной чумы PHANTASMAGORY: Призрачная полифония смерти - интервью с Эдуардом Мирошниченко (2001) ПИКНИК: Дым - история альбома ПИЛОТ: Эксперементаторы - интервью с Ильей Чертом (2002) PINK FLOYD: История творческого пути Pink Floyd PINK FLOYD: PINK FLOYD PINK FLOYD: PINK FLOYD - биография Robert Plant: Золото, платина, свинец…